fuck it©
Шикарная статья!
Бешеная энергетика. В этом есть что-то злое. Но сопротивляться невозможно. Наплевать. Это самодостаточно. Это танцы. Горящие картины. Шторм. Sex Pistols были как субатомные частицы, как электроны, вы ничего не сможете о них узнать – даже если вы будете знать их скорость, вы не узнаете, где они находятся, и даже если вы определите их положение, вы никогда не узнаете, как быстро они будут двигаться.
Они были демоническими – в том смысле, в каком демонична сама реальная жизнь, в которой присутствует добрая половина смерти. Я помню, когда у меня была группа, мы однажды отыграли наш лучший, блестящий сет, но люди, перед которыми мы выступали, не знали нас. Я чувствовал тогда, что аудитория похожа на толпу, которая собралась вокруг автомобильной аварии, что он видят во мне завораживающий, пугающий экспонат. Pistols были такими же, как мы тогда. В этом одна из причин, почему они распались – это не самые приятные ощущения. Но это так же и очаровывало в них – самим фактом своего существования они заставляли людей задумываться.
История Сида и Нэнси – это лишь малюсенький кусочек всей жизни того времени. Я смотрел недавно фильм «Сид и Нэнси», и после него впал в депрессию. Фильм напомнил мне, что я должен радоваться, что перерос то время. Но они, конечно, были очень возбуждающими. Не могу придумать лучшего способа быть настолько молодыми.
Конечно же, многие умирали от передоза или выгорали изнутри, но это рок-н-ролл. В нем полно историй, похожих на историю Сида. Скорее всего, самый известный и самый близкий по содержанию случай, это Брайн Джонс: сел на наркотики, вылетел из группы, умер. Оба провозгласили себя бунтарями – и фанаты бешено поддерживали их и желали видеть такими – абсолютно свободными, никаких ограничений, пролететь свою судьбу на максимальной скорости до самого конца и не свернуть. Но здесь есть одна особенность, основное и единственное отличие Сида: у него был только один талант – потакание своим слабостям и разрушение.читать дальше
Но Сид сделал лучшее из того, что мог. Он вырос в муниципальном доме – тот же вид угнетающего среднеклассового питомника, что и дома в Квинс, из которых вышли the Ramones – и у него не было отца, не было образования, не было будущего. Рок-н-ролл всегда был для людей, у которых нет иного выбора. Малькольм Макларен и Джонни Лайдон и СМИ выдали Сиду лицензию на разрушение: это, пожалуй, лучшая игрушка, которую может хотеть ребенок, у которого никогда ничего не было.
Однако, люди, которые умирают, вызывают неприязнь. Это как если бы на самом интересном моменте вашего рассказа кто-то бы сказал: "Не надо об этом, это слишком личное". Но история Сида и Нэнси не секрет. Мы хотим видеть людей, которые доводят себя до предела для нас, что бы мы могли идентифицировать себя с ними и воображать, что это мы так жили. Люди, которые предпочли смерть приспособлению требованиям жизни, составляют тайное общество – в темные часы вы иногда задумываетесь, а может быть они правы? Ведь это вы сидите и копаетесь в их прахе, тогда как они унеслись далеко вперед.
Я познакомился с Нэнси в Нью-Йорке, думаю, это был 76ой год. Прямо перед тем, как она уехала в Англию. Я гулял с нею несколько месяцев. Она была милой провинциальной девочкой, которая никак не могла приспособиться в жизни и боготворила рок-звезд (я помню постеры Bad Company в ее комнате). Она бросила школу, как только смогла себе позволить перебраться в большой город. У нее было исключительное рвение быть там, где происходит все самое интересное. Она заявляла всем о своем смехотворно большом IQ. Это был ее способ выделиться из толпы девушек, так похожих на нее, которые бродили вокруг CBGB и Макс Канзас Сити. Так она научилась воспринимать себя как нечто особенное. (На самом деле надо быть абсолютно тупой, что бы делать такие заявления, несмотря на то, что очевидно обратное.) Как и многие девушки того времени, она зарабатывала деньги, танцуя голой в секс-барах на Таймс Сквер.
Сцена Нью-Йорка, которая пережила Нэнси совсем не на много, была более осмысленной и спокойной в тонах, чем то, что она нашла в Лондоне. Малькольм был у нас годом ранее и нахватал множество идей, которые потом вложил в группы, которые сам воспитал. Здесь местная сцена сильно отличалась от того, что развилось там. Здесь все было чуть более эклектично и интеллектуально, но это было нечто новое, ценное, настоящее и честное. В основном нам всем было чуть за двадцать, т.е. все же постарше подростков. Люди старались быть «крутыми». Здесь были те, кто приходил потрясти башкой, но, помимо них, было много людей, которые приходили, чтобы совершать внутренние путешествия под мантры Television, Патти Смит и Voidoids. Ramones и Heartbreakers были более агрессивными (и как раз они оказали наибольшее влияние на Сида: Ди Ди Рамон и Джонни Фандерз были его рок-героями). Толпы в CBGBs и Максе состояли из наркоманов, проституток, молодых художником, гомосексуалистов из ночных клубов, обитателей трущоб, из тех, кто вообще просто проходил мимо.
Если ты был в группе, всегда находился кто-нибудь, кто хотел купить тебе выпивку или гамбургер, и всегда был кто-то, с кем ты мог пойти домой, если хотел этого. И мы все были в том возрасте, когда не делают ошибок, потому что мы все делали впервые. Все заслуживает того, что бы попробовать один раз, и любым губительным последствиям даже самых опасных экспериментов необходимо время, что бы проявиться. Сначала клуб CBGBs был обветшалый и унылый. Прежде чем мы появились там, это был бар Ангелов Ада и, поскольку находился в Бауэри, клуб скорее всего был еще и пристанищем для нескольких полумертвых старых алкашей. Владелец, Хилли, медлительный, бородатый, дружелюбный старикан бухал здесь в одиночку и западал на музыку кантри (CBGB расшифровывается как Country, Blue Grass & Blues). Все помещение воняло дерьмом, потому что Хилли никогда не выгуливал двух псов, которых держал в подсобке. В течение следующих нескольких лет здесь появились разные красоты, вроде гримерки, сцены, звукового оборудования, но, когда мы впервые играли там, это была просто дыра, безликий притон, каких множество.
Я думаю, это было действительно забавно: в тот момент, когда ты играл в группе, ты становился всеми желаемым красавцем. Девчонки дрались вокруг тебя, и, самое забавное, им нравилось, если ты был с ними жесток. Я не имею ввиду садизм. Просто они думали, что парни из рок-групп - крутейшие люди в мире, и сразу переставали уважать тебя, если ты не доказывал им это, внаглую используя их ради секса, денег (здесь были девушки, которые, «танцуя» на Таймс Сквер, зарабатывали по 200-300 баксов за ночь, - намного больше, чем мы), просто как украшение, еще их можно было использовать как мишени в тире. Многим из нас нравилось доставлять им эти удовольствия. Школьницы и светские львицы конечно же отличались друг от друга, но совсем незначительно. В то время я написал обо всем этом песню, Джонни Фандерз написал к ней музыку, называется «Причини мне боль»:
Their eyes light up when you put them down
Heartbeat increases when you push them around
Spill a drink on her she's your friend for life
You can carve out a disciple if you have a knife...
Конечно же девушки не были абсолютно пассивны. Это был честный обмен. Был предел допустимых оскорблений, который они не позволяли пересекать. Была там тогда девчонка, Конни (известная как Нью-Йоркская кукла), так вот, она чуть не полностью отрезала большой палец Киллеру Кейну, а когда она ушла гулять с Ди Ди Рамоном, она истыкала ему всю задницу ножом. Многие из нас были покрыты синяками, и мы ждали новых ранений. Это было смешно!
Нэнси просто хотела стать кем-то (и вовсе не обязательно собой). Как угодно к ней относитесь, но она сделала это. Она бы без ума была от того, что ее имя стало половиной названия фильма, и мы бы без пояснений знали, на ком стоит акцент в названии (хотя и она понимала, что без имени Сида это не сработает). Но бугристое лицо главной актрисы в своем кино она бы возненавидела точно. Она была способна сделать абсолютно все, что бы добиться того, чего она хочет, но ее арсенал убеждающих средств был скуден. Когда я сказал ей, что не хочу ее больше видеть, она начала плакать, хныкать, скидывать трусики, поднимать юбку. Она встала раком и пообещала исполнить абсолютно все, что я захочу. Отвратительное зрелище. После этого между нами уже ничего не могло быть.
Sex Pistols были чем-то действительно особенным. Я не перестаю поражаться, как искренни они были, непостижимый феномен, как зеркало, как каждый прожитый миг. Как сама жизнь. Они вернули назад, возродили рок-н-ролл. Когда пишешь о них, непременно разоблачаешь себя самого. В них был истинный хаос. Как наблюдать шторм. Вещество высвобождает энергию. Прикоснуться к ним значило сгореть (или быть сожженным), но на них непреодолимо хотелось смотреть, они пленяли и завораживали. Они не были людьми, но это был тот единственный вид бесчеловечности, который я понимаю, и который так нужен отвергнутым подросткам. Они были квинтэссенцией белого рок-н-ролла.
В основном все происходит таким образом. Подросток хочет, что бы его услышали, что бы обращали на него внимание, ощущали его присутствие. Он видит, как ужасен мир под маской вежливых манер, и его бесит, что его игнорируют и смотрят на него свысока все эти лицемеры. Тогда он сбрасывает покров всех этих манер, и отвергает правду, то есть превращается в монстра. Это очень возбуждает! Проблема в том, что, как это произошло с Сидом, например, если это понимание наивно, ты все еще позволяешь контролировать себя и подчиняешься обществу, которому ты «бросил вызов». И так будет, пока ты не повзрослеешь, если не умрешь раньше, конечно же, ты будешь видеть истину только в саморазрушении, а протест против всего этого так и останется недоношенным и половинчатым.
Это напомнило мне одну ночь. Джеймс Ченс, еще один безумный талантливый музыкант того периода, был в ярости, когда владельцы какого-то нью-йоркского клуба отказались ему платить после концерта. Ченс бродил в бешенстве по кругу огромного, темного танцпола и люто матерился. В помещении никого не было, кроме накачанного вышибалы и нас с Джеймсом. Когда Джеймс начал бить пивные бутылки, вышибала начал приближаться к нему. Джеймс схватил бутылку за горлышко, разбил ее о колонну и заорал парню: «Ты не можешь причинить мне боль!» Потом он вдавил разбитую бутылку в свою собственную грудь.
На самом деле, жуткая картина, когда бессильный кричит в лицо сильному: «Ты не можешь причинить мне боль, потому что я сам хочу, что бы мне было больно».
Конечно же, Макларен и Лайдон не были такими уж мерзавцами. Фильм несправедлив ни к тому, ни к другому. Честно говоря, фильм даже и не о них, хотя фактически это получилась документальная драма. Малькольм не была таким циничным персонажем, каким его сделали в фильме. Малькольм развлекался. Он переворачивал все вверх дном и творил искусство. Масс-медиа были его формой искусства, и он был мастером своего дела. При этом он был полностью честен, на мой взгляд, и политически очень подкован, что проявлялось в его глубоких рассуждениях и прямоте в общении с людьми. Он был кем-то вроде человека, страдающего манией величия, и страстно увлеченного своей работой, но он был также и артистом. Он был очень схож с Уорхолом (или с Пикассо по той же причине) тем, что брал идеи ото всюду, где только мог найти их. Но идеи – это не собственность, никто не владеет ими. Они принадлежат каждому, кто найдет им лучшее применение. Его коллаборационисты из Sex Pistols были страстными волонтерами, а не пленными пассивными жертвами.
Помню, однажды мы говорили с Джонни Фандерзом (Джонни наверное самый недооцененный законодатель рок-н-ролла) о том, как отвратительна рок-н-ролльная жизнь, и тогда он дал лучшую характеристику этому из всех, что я когда-либо слышал. Он сравнил рок-н-ролльную жизнь с профессиональным боксом, с этой грязью, непрофессиональными менеджерами, бандитами-промоутерами, и всеми другими двуличными паразитами, которые живут, выпивая кровь из боксеров, боксеров, которые возможно умрут прямо на ринге от изнеможения или очередного сотрясения мозга, но у них, у боксеров, нет иного выбора в жизни, альтернативы – это либо тюрьма, либо душная социальная ячейка. От этих мрачных директорских типов Малькольм был настолько далеко, насколько это вообще возможно. Он был продолжением группы. Без его энергичной, преданной, блестящей стратегии они бы никогда не достигли той вершины, которую заняли. Малькольм врубался в рок-н-ролл очень хорошо, он понимал главное, суть – это сделано детьми для детей. Рок-н-ролл – это не виртуозность, это энергия, возбуждение, отчаяние, похоть и приколы. Наркотики тоже не причем (хотя, конечно, Малькольм серьезно осуждал наркотики). Подростковая жизнь. Жизнь и только Жизнь. Sex Pistols были первым, кто оказался так близок к жизни. Они как кислота прожгли бумагу газет и экраны телевизоров и докричались до детей, которые, осознавали они это или нет, были просто задавлены напыщенными, позерскими, самодовольными, старыми и оторванными от жизни рок-императорами того времени.
Sex Pistols не были претенциозными. Они только что научились обращаться со своими инструментами. Но они действовали как одно целое, с одной определенной целью, которую, в конце концов, разделила с ними половина молодежи Лондона. Цель была проста – просто повеселиться, прямо сейчас, давайте устроим что-нибудь. И плевать на взрослых. Они создали атмосферу, в которой дети смогли быть сами собой, и плевать на все остальное. Детям в Англии тогда (да и сейчас тоже) было плохо. Буквально сотни тысяч детей каждый год вылетают после школы сразу на пособие. Там не было работы. Государство всеобщего благоденствия обернулось унылым, печальным провалом. Улицы, полные скучающих, голодных детей, были ужасны.
Так что Лондон достаточно протух, что бы появилась гниль. Поговорим о Джонни, его, как и Малькольма, очень плохо изобразили в фильме Сид и Нэнси. Роттен героически последовательно и скрупулезно отказывался проповедовать абсолютно все, кроме полного хаоса. Это просто было в него заложено природой. Он был как мифический чертенок, чертенок искажения, который с ухмылкой потирает руки, когда ты сбиваешься с пути. В тот первый раз, когда мы играл в Лондоне с Voidoids, в 1977 году, Роттен вышел на сцену поле нашего выступления и обратился с зажигательной речью к аудитории, призывая аплодировать, чтобы мы вышли и сыграли еще. Мы и так уже во время концерта сыграли вообще все песни, которые знали. После десяти минут аплодисментов нам пришлось выйти. Тогда я даже не был знаком с ним. Когда он пришел за сцену позднее, первая вещь, которую он мне сказал, было: «Боже, у тебя огромный нос». Он определенно хотел показать свое превосходство, но вы все равно восхищались им. Все дети Лондона восхищались, потому что ему было плевать на все, даже на восхищение. Он просто ненавидел все обыкновенное, и был очень забавным парнем, который хорошо знал уличную жизнь. Он был частью их, и он аккумулировал их энергию. Он вбирал в себя частичку каждого и выражал ее намного сильнее и ярче, чем смогли бы выразить они поодиночке. Он выпускал всю эту энергию, и он реально любили его за это. Все эти группы, от Clash до Generation X, да даже Duran Duran спокойно, публично заявляют, что ему – или Sex Pistols – они обязаны своим вдохновением на создание группы. Такой вид всеобщего признания между музыкантами примерно одного поколения большая редкость в таком конкурентном и эгоистичном бизнесе как рок-музыка.
В фильме пропущен один существенный момент – чувство эмоциональной связи между детьми, их верность друг другу. В Нью-Йорке было так. Все было общим, люди помогали друг другу.
Сцена, которая как вулкан, взорвалась в Лондоне, была слишком прямолинейной, в редких случаях абсолютно бессмысленной. Сцена Нью-Йорка, где Малькольм проходил свое обучение (будучи менеджером Dolls в дни заката их славы), была более разнообразной и вариативной. Именно здесь появились все нововведения, рваная, исписанная, прошитая булавками одежда, торчащие, короткие волосы, короткие, резкие, громкие, оскорбительные песни, но все это не было изобретением какой-то одной конкретной группы. В Лондоне весь этот разъебаный внешний вид пошел от Малькольма и Pistols, и аудитория на 90 процентов состояла из чокнутых детей, которым больше нечем заняться. Здесь дети не были крутыми, они были горячими. Они ссорились, дрались и проклинали друг друга и всех. Замечательная почва для Нэнси.
Фильм, безусловно, можно назвать по своему успешным, в нем очень аккуратно отражены стили и мировоззрения основных действующих лиц. Я никогда не видел фильма, который так близко бы передавал растущее отчаяние и сжимающиеся тиски героиновой зависимости. Режиссер Алекс Кокс знает свой товар. Вы можете винить Хлое Вебб в роли Нэнси, да, она переигрывает, постоянно кривя лицо и высовывая язык, но, не считая этого, она и Гери Олдмэн (Сид) полностью вжились в роли, их поведение в фильме в высшей степени соответствовало поведению прототипов, и то же можно сказать об отдельных сценах.
Как мы видим, все причастные свое домашнее задание выполнили: повадки изучены, манеры переняты, лица прошлого ожили. Можно было бы конечно попенять, что в печальной судьбе Сида и его девушки не отражена роль социальных структур (а не Малькольма и Джонни) современного общества, ну да ладно. В любом случае – это судьба.
Сид был синонимом саморазрушения.
Смерть сделала его знаменитым.
Умирать – это то, что он действительно умел.
У него не было подсказок, как жить правильно.
Автор Ричард Хелл
"Секс пистолз и дух эпохи"
"Секс пистолз и дух эпохи"
Бешеная энергетика. В этом есть что-то злое. Но сопротивляться невозможно. Наплевать. Это самодостаточно. Это танцы. Горящие картины. Шторм. Sex Pistols были как субатомные частицы, как электроны, вы ничего не сможете о них узнать – даже если вы будете знать их скорость, вы не узнаете, где они находятся, и даже если вы определите их положение, вы никогда не узнаете, как быстро они будут двигаться.
Они были демоническими – в том смысле, в каком демонична сама реальная жизнь, в которой присутствует добрая половина смерти. Я помню, когда у меня была группа, мы однажды отыграли наш лучший, блестящий сет, но люди, перед которыми мы выступали, не знали нас. Я чувствовал тогда, что аудитория похожа на толпу, которая собралась вокруг автомобильной аварии, что он видят во мне завораживающий, пугающий экспонат. Pistols были такими же, как мы тогда. В этом одна из причин, почему они распались – это не самые приятные ощущения. Но это так же и очаровывало в них – самим фактом своего существования они заставляли людей задумываться.
История Сида и Нэнси – это лишь малюсенький кусочек всей жизни того времени. Я смотрел недавно фильм «Сид и Нэнси», и после него впал в депрессию. Фильм напомнил мне, что я должен радоваться, что перерос то время. Но они, конечно, были очень возбуждающими. Не могу придумать лучшего способа быть настолько молодыми.
Конечно же, многие умирали от передоза или выгорали изнутри, но это рок-н-ролл. В нем полно историй, похожих на историю Сида. Скорее всего, самый известный и самый близкий по содержанию случай, это Брайн Джонс: сел на наркотики, вылетел из группы, умер. Оба провозгласили себя бунтарями – и фанаты бешено поддерживали их и желали видеть такими – абсолютно свободными, никаких ограничений, пролететь свою судьбу на максимальной скорости до самого конца и не свернуть. Но здесь есть одна особенность, основное и единственное отличие Сида: у него был только один талант – потакание своим слабостям и разрушение.читать дальше
Но Сид сделал лучшее из того, что мог. Он вырос в муниципальном доме – тот же вид угнетающего среднеклассового питомника, что и дома в Квинс, из которых вышли the Ramones – и у него не было отца, не было образования, не было будущего. Рок-н-ролл всегда был для людей, у которых нет иного выбора. Малькольм Макларен и Джонни Лайдон и СМИ выдали Сиду лицензию на разрушение: это, пожалуй, лучшая игрушка, которую может хотеть ребенок, у которого никогда ничего не было.
Однако, люди, которые умирают, вызывают неприязнь. Это как если бы на самом интересном моменте вашего рассказа кто-то бы сказал: "Не надо об этом, это слишком личное". Но история Сида и Нэнси не секрет. Мы хотим видеть людей, которые доводят себя до предела для нас, что бы мы могли идентифицировать себя с ними и воображать, что это мы так жили. Люди, которые предпочли смерть приспособлению требованиям жизни, составляют тайное общество – в темные часы вы иногда задумываетесь, а может быть они правы? Ведь это вы сидите и копаетесь в их прахе, тогда как они унеслись далеко вперед.
Я познакомился с Нэнси в Нью-Йорке, думаю, это был 76ой год. Прямо перед тем, как она уехала в Англию. Я гулял с нею несколько месяцев. Она была милой провинциальной девочкой, которая никак не могла приспособиться в жизни и боготворила рок-звезд (я помню постеры Bad Company в ее комнате). Она бросила школу, как только смогла себе позволить перебраться в большой город. У нее было исключительное рвение быть там, где происходит все самое интересное. Она заявляла всем о своем смехотворно большом IQ. Это был ее способ выделиться из толпы девушек, так похожих на нее, которые бродили вокруг CBGB и Макс Канзас Сити. Так она научилась воспринимать себя как нечто особенное. (На самом деле надо быть абсолютно тупой, что бы делать такие заявления, несмотря на то, что очевидно обратное.) Как и многие девушки того времени, она зарабатывала деньги, танцуя голой в секс-барах на Таймс Сквер.
Сцена Нью-Йорка, которая пережила Нэнси совсем не на много, была более осмысленной и спокойной в тонах, чем то, что она нашла в Лондоне. Малькольм был у нас годом ранее и нахватал множество идей, которые потом вложил в группы, которые сам воспитал. Здесь местная сцена сильно отличалась от того, что развилось там. Здесь все было чуть более эклектично и интеллектуально, но это было нечто новое, ценное, настоящее и честное. В основном нам всем было чуть за двадцать, т.е. все же постарше подростков. Люди старались быть «крутыми». Здесь были те, кто приходил потрясти башкой, но, помимо них, было много людей, которые приходили, чтобы совершать внутренние путешествия под мантры Television, Патти Смит и Voidoids. Ramones и Heartbreakers были более агрессивными (и как раз они оказали наибольшее влияние на Сида: Ди Ди Рамон и Джонни Фандерз были его рок-героями). Толпы в CBGBs и Максе состояли из наркоманов, проституток, молодых художником, гомосексуалистов из ночных клубов, обитателей трущоб, из тех, кто вообще просто проходил мимо.
Если ты был в группе, всегда находился кто-нибудь, кто хотел купить тебе выпивку или гамбургер, и всегда был кто-то, с кем ты мог пойти домой, если хотел этого. И мы все были в том возрасте, когда не делают ошибок, потому что мы все делали впервые. Все заслуживает того, что бы попробовать один раз, и любым губительным последствиям даже самых опасных экспериментов необходимо время, что бы проявиться. Сначала клуб CBGBs был обветшалый и унылый. Прежде чем мы появились там, это был бар Ангелов Ада и, поскольку находился в Бауэри, клуб скорее всего был еще и пристанищем для нескольких полумертвых старых алкашей. Владелец, Хилли, медлительный, бородатый, дружелюбный старикан бухал здесь в одиночку и западал на музыку кантри (CBGB расшифровывается как Country, Blue Grass & Blues). Все помещение воняло дерьмом, потому что Хилли никогда не выгуливал двух псов, которых держал в подсобке. В течение следующих нескольких лет здесь появились разные красоты, вроде гримерки, сцены, звукового оборудования, но, когда мы впервые играли там, это была просто дыра, безликий притон, каких множество.
Я думаю, это было действительно забавно: в тот момент, когда ты играл в группе, ты становился всеми желаемым красавцем. Девчонки дрались вокруг тебя, и, самое забавное, им нравилось, если ты был с ними жесток. Я не имею ввиду садизм. Просто они думали, что парни из рок-групп - крутейшие люди в мире, и сразу переставали уважать тебя, если ты не доказывал им это, внаглую используя их ради секса, денег (здесь были девушки, которые, «танцуя» на Таймс Сквер, зарабатывали по 200-300 баксов за ночь, - намного больше, чем мы), просто как украшение, еще их можно было использовать как мишени в тире. Многим из нас нравилось доставлять им эти удовольствия. Школьницы и светские львицы конечно же отличались друг от друга, но совсем незначительно. В то время я написал обо всем этом песню, Джонни Фандерз написал к ней музыку, называется «Причини мне боль»:
Their eyes light up when you put them down
Heartbeat increases when you push them around
Spill a drink on her she's your friend for life
You can carve out a disciple if you have a knife...
Конечно же девушки не были абсолютно пассивны. Это был честный обмен. Был предел допустимых оскорблений, который они не позволяли пересекать. Была там тогда девчонка, Конни (известная как Нью-Йоркская кукла), так вот, она чуть не полностью отрезала большой палец Киллеру Кейну, а когда она ушла гулять с Ди Ди Рамоном, она истыкала ему всю задницу ножом. Многие из нас были покрыты синяками, и мы ждали новых ранений. Это было смешно!
Нэнси просто хотела стать кем-то (и вовсе не обязательно собой). Как угодно к ней относитесь, но она сделала это. Она бы без ума была от того, что ее имя стало половиной названия фильма, и мы бы без пояснений знали, на ком стоит акцент в названии (хотя и она понимала, что без имени Сида это не сработает). Но бугристое лицо главной актрисы в своем кино она бы возненавидела точно. Она была способна сделать абсолютно все, что бы добиться того, чего она хочет, но ее арсенал убеждающих средств был скуден. Когда я сказал ей, что не хочу ее больше видеть, она начала плакать, хныкать, скидывать трусики, поднимать юбку. Она встала раком и пообещала исполнить абсолютно все, что я захочу. Отвратительное зрелище. После этого между нами уже ничего не могло быть.
Sex Pistols были чем-то действительно особенным. Я не перестаю поражаться, как искренни они были, непостижимый феномен, как зеркало, как каждый прожитый миг. Как сама жизнь. Они вернули назад, возродили рок-н-ролл. Когда пишешь о них, непременно разоблачаешь себя самого. В них был истинный хаос. Как наблюдать шторм. Вещество высвобождает энергию. Прикоснуться к ним значило сгореть (или быть сожженным), но на них непреодолимо хотелось смотреть, они пленяли и завораживали. Они не были людьми, но это был тот единственный вид бесчеловечности, который я понимаю, и который так нужен отвергнутым подросткам. Они были квинтэссенцией белого рок-н-ролла.
В основном все происходит таким образом. Подросток хочет, что бы его услышали, что бы обращали на него внимание, ощущали его присутствие. Он видит, как ужасен мир под маской вежливых манер, и его бесит, что его игнорируют и смотрят на него свысока все эти лицемеры. Тогда он сбрасывает покров всех этих манер, и отвергает правду, то есть превращается в монстра. Это очень возбуждает! Проблема в том, что, как это произошло с Сидом, например, если это понимание наивно, ты все еще позволяешь контролировать себя и подчиняешься обществу, которому ты «бросил вызов». И так будет, пока ты не повзрослеешь, если не умрешь раньше, конечно же, ты будешь видеть истину только в саморазрушении, а протест против всего этого так и останется недоношенным и половинчатым.
Это напомнило мне одну ночь. Джеймс Ченс, еще один безумный талантливый музыкант того периода, был в ярости, когда владельцы какого-то нью-йоркского клуба отказались ему платить после концерта. Ченс бродил в бешенстве по кругу огромного, темного танцпола и люто матерился. В помещении никого не было, кроме накачанного вышибалы и нас с Джеймсом. Когда Джеймс начал бить пивные бутылки, вышибала начал приближаться к нему. Джеймс схватил бутылку за горлышко, разбил ее о колонну и заорал парню: «Ты не можешь причинить мне боль!» Потом он вдавил разбитую бутылку в свою собственную грудь.
На самом деле, жуткая картина, когда бессильный кричит в лицо сильному: «Ты не можешь причинить мне боль, потому что я сам хочу, что бы мне было больно».
Конечно же, Макларен и Лайдон не были такими уж мерзавцами. Фильм несправедлив ни к тому, ни к другому. Честно говоря, фильм даже и не о них, хотя фактически это получилась документальная драма. Малькольм не была таким циничным персонажем, каким его сделали в фильме. Малькольм развлекался. Он переворачивал все вверх дном и творил искусство. Масс-медиа были его формой искусства, и он был мастером своего дела. При этом он был полностью честен, на мой взгляд, и политически очень подкован, что проявлялось в его глубоких рассуждениях и прямоте в общении с людьми. Он был кем-то вроде человека, страдающего манией величия, и страстно увлеченного своей работой, но он был также и артистом. Он был очень схож с Уорхолом (или с Пикассо по той же причине) тем, что брал идеи ото всюду, где только мог найти их. Но идеи – это не собственность, никто не владеет ими. Они принадлежат каждому, кто найдет им лучшее применение. Его коллаборационисты из Sex Pistols были страстными волонтерами, а не пленными пассивными жертвами.
Помню, однажды мы говорили с Джонни Фандерзом (Джонни наверное самый недооцененный законодатель рок-н-ролла) о том, как отвратительна рок-н-ролльная жизнь, и тогда он дал лучшую характеристику этому из всех, что я когда-либо слышал. Он сравнил рок-н-ролльную жизнь с профессиональным боксом, с этой грязью, непрофессиональными менеджерами, бандитами-промоутерами, и всеми другими двуличными паразитами, которые живут, выпивая кровь из боксеров, боксеров, которые возможно умрут прямо на ринге от изнеможения или очередного сотрясения мозга, но у них, у боксеров, нет иного выбора в жизни, альтернативы – это либо тюрьма, либо душная социальная ячейка. От этих мрачных директорских типов Малькольм был настолько далеко, насколько это вообще возможно. Он был продолжением группы. Без его энергичной, преданной, блестящей стратегии они бы никогда не достигли той вершины, которую заняли. Малькольм врубался в рок-н-ролл очень хорошо, он понимал главное, суть – это сделано детьми для детей. Рок-н-ролл – это не виртуозность, это энергия, возбуждение, отчаяние, похоть и приколы. Наркотики тоже не причем (хотя, конечно, Малькольм серьезно осуждал наркотики). Подростковая жизнь. Жизнь и только Жизнь. Sex Pistols были первым, кто оказался так близок к жизни. Они как кислота прожгли бумагу газет и экраны телевизоров и докричались до детей, которые, осознавали они это или нет, были просто задавлены напыщенными, позерскими, самодовольными, старыми и оторванными от жизни рок-императорами того времени.
Sex Pistols не были претенциозными. Они только что научились обращаться со своими инструментами. Но они действовали как одно целое, с одной определенной целью, которую, в конце концов, разделила с ними половина молодежи Лондона. Цель была проста – просто повеселиться, прямо сейчас, давайте устроим что-нибудь. И плевать на взрослых. Они создали атмосферу, в которой дети смогли быть сами собой, и плевать на все остальное. Детям в Англии тогда (да и сейчас тоже) было плохо. Буквально сотни тысяч детей каждый год вылетают после школы сразу на пособие. Там не было работы. Государство всеобщего благоденствия обернулось унылым, печальным провалом. Улицы, полные скучающих, голодных детей, были ужасны.
Так что Лондон достаточно протух, что бы появилась гниль. Поговорим о Джонни, его, как и Малькольма, очень плохо изобразили в фильме Сид и Нэнси. Роттен героически последовательно и скрупулезно отказывался проповедовать абсолютно все, кроме полного хаоса. Это просто было в него заложено природой. Он был как мифический чертенок, чертенок искажения, который с ухмылкой потирает руки, когда ты сбиваешься с пути. В тот первый раз, когда мы играл в Лондоне с Voidoids, в 1977 году, Роттен вышел на сцену поле нашего выступления и обратился с зажигательной речью к аудитории, призывая аплодировать, чтобы мы вышли и сыграли еще. Мы и так уже во время концерта сыграли вообще все песни, которые знали. После десяти минут аплодисментов нам пришлось выйти. Тогда я даже не был знаком с ним. Когда он пришел за сцену позднее, первая вещь, которую он мне сказал, было: «Боже, у тебя огромный нос». Он определенно хотел показать свое превосходство, но вы все равно восхищались им. Все дети Лондона восхищались, потому что ему было плевать на все, даже на восхищение. Он просто ненавидел все обыкновенное, и был очень забавным парнем, который хорошо знал уличную жизнь. Он был частью их, и он аккумулировал их энергию. Он вбирал в себя частичку каждого и выражал ее намного сильнее и ярче, чем смогли бы выразить они поодиночке. Он выпускал всю эту энергию, и он реально любили его за это. Все эти группы, от Clash до Generation X, да даже Duran Duran спокойно, публично заявляют, что ему – или Sex Pistols – они обязаны своим вдохновением на создание группы. Такой вид всеобщего признания между музыкантами примерно одного поколения большая редкость в таком конкурентном и эгоистичном бизнесе как рок-музыка.
В фильме пропущен один существенный момент – чувство эмоциональной связи между детьми, их верность друг другу. В Нью-Йорке было так. Все было общим, люди помогали друг другу.
Сцена, которая как вулкан, взорвалась в Лондоне, была слишком прямолинейной, в редких случаях абсолютно бессмысленной. Сцена Нью-Йорка, где Малькольм проходил свое обучение (будучи менеджером Dolls в дни заката их славы), была более разнообразной и вариативной. Именно здесь появились все нововведения, рваная, исписанная, прошитая булавками одежда, торчащие, короткие волосы, короткие, резкие, громкие, оскорбительные песни, но все это не было изобретением какой-то одной конкретной группы. В Лондоне весь этот разъебаный внешний вид пошел от Малькольма и Pistols, и аудитория на 90 процентов состояла из чокнутых детей, которым больше нечем заняться. Здесь дети не были крутыми, они были горячими. Они ссорились, дрались и проклинали друг друга и всех. Замечательная почва для Нэнси.
Фильм, безусловно, можно назвать по своему успешным, в нем очень аккуратно отражены стили и мировоззрения основных действующих лиц. Я никогда не видел фильма, который так близко бы передавал растущее отчаяние и сжимающиеся тиски героиновой зависимости. Режиссер Алекс Кокс знает свой товар. Вы можете винить Хлое Вебб в роли Нэнси, да, она переигрывает, постоянно кривя лицо и высовывая язык, но, не считая этого, она и Гери Олдмэн (Сид) полностью вжились в роли, их поведение в фильме в высшей степени соответствовало поведению прототипов, и то же можно сказать об отдельных сценах.
Как мы видим, все причастные свое домашнее задание выполнили: повадки изучены, манеры переняты, лица прошлого ожили. Можно было бы конечно попенять, что в печальной судьбе Сида и его девушки не отражена роль социальных структур (а не Малькольма и Джонни) современного общества, ну да ладно. В любом случае – это судьба.
Сид был синонимом саморазрушения.
Смерть сделала его знаменитым.
Умирать – это то, что он действительно умел.
У него не было подсказок, как жить правильно.
@темы: ♥♥♥, для себя, ностальгические путешествия